О человеке, личность которого приобрела символическое значение, принято при конце его жизни говорить, что вместе с ним уходит эпоха. Решусь сказать несколько иначе: с Дмитрием Сергеевичем Лихачёвым от нас уходит невосстановимый культурный тип. Увы, таких людей, вероятно, мы больше не увидим.
В нём жила память прежде всего о том, что он успел застать и увидеть в самом конкретном и простом биографическом смысле. Им была прожита с сознательно зорким вниманием долгая жизнь <...> катаклизмов сменявших друг друга эпох: никогда не забуду, как в пору «перестройки» он при встрече сказал мне, что узнаёт в том, как разительно у людей вдруг переменились лица, опыт, уже пережитый им в отрочестве, в роковом 1917 году, и потому ждёт в самом близком будущем самых основательных перемен. Ну часто ли нам в те дни приходилось разговаривать с носителем живой и осознанной памяти о событиях, положивших более семидесяти лет тому назад начало циклу, который тогда как раз подходил к концу? В чьей ещё индивидуальной памяти круг сомкнулся так осязаемо? Здесь перед нами редкий случай, когда сама по себе продолжительность жизни из простого биографического обстоятельства претворяется в особый шанс для мысли.
Неслучайно в прежние времена, непохожие на наши, принято было говорить о мудрости седин, о сокровищнице опыта.
(По С. С. Аверинцеву) |