(1)Проснулся Володя Ашанин от сильной боли, ударившись лбом о переборку. (2)Сквозь наглухо задраенный иллюминатор в каюту проникал мутноватый полусвет. (3)Иллюминатор то выходил из воды, и крупные капли сыпались с него, то бешено погружался в пенящуюся воду, и тогда в каюте становилось темно. (4)Сквозь стекло иллюминатора море было страшно близко и походило на жуткий водяной гроб. (5)Чувство беспомощности невольно охватывало юношу в этой маленькой полутёмной каюте. (6)Батюшка стонал и шептал молитвы, мертвенно бледный, страдая приступами морской болезни.
— (7)Что, опасности нет? — спрашивал он упавшим голосом.
— (8)Ни малейшей! — уверенным голосом отвечал Ашанин, стараясь скрыть своё смущение, недостойное, как ему казалось, моряка, под видом напускного равнодушия.
(9)С большим трудом Володя вышел на палубу.
(10)Было что-то грандиозное и словно бы загадочное в этой дикой мощи рассвирепевшей стихии, с которой боролась горсточка людей, управляемая одним человеком — капитаном, на маленьком корвете (Корвёт — военный корабль.), казавшемся среди необъятного беснующегося моря какой-то ничтожной скорлупкой, поглотить которую, казалось, так легко, так возможно.
(11)Страшными казались и эти громады волн, несущиеся на корвет и словно бы готовые его сейчас поглотить... (12)Володе, юному и неопытному моряку, казалось, что ещё мгновение... и эта гора обрушится на корму и покроет своим водяным саваном весь корвет со всеми его обитателями. (13)О, господи! (14)Неужели?! (15)И ему вдруг делается стыдно своего малодушного страха.
(16)Прошло минут пять-десять, и юный моряк уже без жгучего чувства страха смотрел на шторм и на беснующиеся вокруг корвета высокие волны. (17)Его подбадривало и успокаивало хладнокровие и спокойствие капитана. (18)Бледный и истомлённый от нескольких бессонных ночей, капитан точно прирос к мостику, расставив ноги и уцепившись за поручни. (19)3орко и напряжённо вглядывался он вперёд и лично отдавал приказания рулевым, которые стояли у штурвала. (20)Ни чёрточки волнения не было в его строгих чертах. (21)Напротив, что-то покойное и уверенное светилось в возбуждённом взгляде его серых, слегка закрасневших глаз и во всей этой скромной фигуре. (22)Глядя на это умное и проникновенное лицо капитана, который весь был на страже безопасности «Коршуна» и его экипажа, даже самые робкие сердца моряков бились менее тревожно, и в них вселялась уверенность, что капитан справится со штормом.
(23)Проснувшись на следующее утро, Володя пошёл к пушке, около которой стоял Бастрюков. (24)Его как-то всегда тянуло поговорить с ним.
— (25)А вчера шторм-таки сильный был, — начал Володя.
— (26)Д-д-д-а, было-таки. (27)Не дай бог, какая ночь... (28)Совсем страшная... (29)Ну, да с нашим капитаном и страху словно меньше и завсегда обнадёженность есть.
— (30)Ты разве боялся?
— (31 )А то как же не бояться? — переспросил Бастрюков, ласково улыбаясь своими добрыми умными глазами. — (32)Всякий человек боится, потому что никто не согласен в воде топнуть. (ЗЗ)Дело своё сполняй как следовает, по совести, а всё-таки бойся... (34)И всякая тварь гибели боится, а человек и подавно. (35)Я так полагаю, что и капитан наш — уж на что смелый, а и тот бури боится, хотя по своему званию и не показывает страху людям... (36)И, по-моему, по рассудку, ещё больше других боится...
— (37)Почему ты так думаешь? — спросил Ашанин, несколько удивлённый этим своеобразным рассуждением матроса.
— (38)А потому, барин, что мы боимся только за себя, а он-то за всех, за людей, кои под его командой. (39)Господу богу отвечать-то придётся ему: охранил ли, как мог, по старанию, доглядел ли... (40)Так, значит, который командир большую совесть имеет, тот беспременно должен бояться. (41)Володя почувствовал глубочайшую истину в этих словах доброго и необыкновенного симпатичного матроса и понял, как фальшивы и ложны его собственные понятия о стыде страха перед опасностью.
Фрагмент взят из повести «Вокруг света на „Коршуне"».
(По К. М. Станюковичу*)
*Константин Михайлович Станюкович (1843-1903) — русский писатель XIX века, известен как автор произведений на тему военно-морского флота. |