Для «Блокадной книги» мы прежде всего искали дневники блокадников – они были дороже, чем личные свидетельства. Особенность любого дневника – достоверность; обычно автор излагает не прошлое,а сегодняшнее, он не столько вспоминает, сколько делится своими воспоминаниями, сообщает новости, рассказывает то, что произошло сегодня.
Большой террор, репрессии отучили питерцев вести дневники. Занятие стало слишком опасным. В блокаду эта естественная потребность вернулась с неожиданной силой, люди почувствовали себя участниками истории, <...> захотелось сохранить, записать неповторимость происходящего. Но было ещё одно обстоятельство – появилось сокровенное ощущение духовной пищи; удивительно, но дневник помогал выживать. Умственная работа, духовное осмысление поддерживали. После публикации «Блокадной книги» нам стали приносить дневники; вдруг оказалось, что, несмотря на все ужасы, страдания, люди записывали подробности своей жизни.
Вот дневник главного инженера Пятой ГЭС, бесценный именно своими деталями.
9 января 1942 года: «Остались без топлива больницы, госпитали, дома, уголь стал для Ленинграда кровью, и этой крови всё меньше».
14 января: «Окончен монтаж котла под антрацит. Нет здорового человека, пригодного для ручной заброски в котёл угля».
Я цитирую лишь отдельные строчки из этого замечательного дневника, вести́ который было тоже подвигом…
Каждый дневник по-своему передаёт трагедию города. В каждом дневнике есть талант наблюдательности, понимание того, как драгоценны подробности этой невероятной блокадной жизни людей.
(По Д. А. Гранину) |